Евсеев Борис
Без серии
– Ты, конечно, сильно мне тут напортил. Но зла я на тебя, Иван, не держу. Может, так оно и надо, птичек иногда выпускать. Даже праздник такой есть – Благовещенье. Для выпуска птиц предназначенный. К этому празднику птичек на Руси раньше и выпускали. И сейчас такое, может, случается. Но ты, Ваня, поперед праздника забежал. Нету его пока, праздника, нету! А вот на рынке ты мне порядок ух как испортил. А порядок – он всегда и во всем быть должон. Поэтому ты вот что... Убытку от тебя, конечно, много... …
Если отстраниться от «неглавных вещей» (от политиканства, диссидентства и проч.), то что главное? «Всеприятие – всепрощение?! – Нашел, чем удивить: это со времен первомучеников известно, Достоевским из Пушкина извлечено, разжевано, в рот положено. – А куда ты, паря, хотел, однако: вверх али вниз? Внизу – трудов горы. Вверху – финтифлюшки одне и песенки. Куда? Говори! Что-то язык не поворачивается ответить старику-церковнослужителю, похожему на монгола»*. Так что же нам этот старик предлагает? «Дух …
- Заткнись, дура! Заговор - не наше поле! Больные с такой проблематикой нам не нужны. Я тебе такого пациента заказывал? Ну что, скажи на милость, я с ним с таким делать буду? Он твердит как попугай то, что ты ему подсказала: заговор, заговор! А ну как главному донесут?- Про заговор я ему не подсказывала... Он сам его выдумал.- Сам, сам... Главный и так на нас косо смотрит. Да что там косо! Жрать с требухой готов! Понимаешь, чем все это может кончиться? А ты невроз, невроз...- Ты ведь и сам его в …
Вослед глазу лопнула, заголосила и рассыпалась битым стеклом вся площадь перед взятым в плотное кольцо зданием.- У-у-у-я, гоп,гоп! Так ее! Бандиты!.. Сволочь!.. Бей, беее!.. неслось из-за перекрученной проволоки, от высоченных, лицованных гранитом подъездов дома, из залепленных зеленовато-черной тиной толпы переулков. Дрогнул грозно серый ящер ОМОНа, начались движенья за проволокой, у баррикад, за поставленными на ребро бетонными плитами, засновали какие-то камуфляжники, засвистали казаки, подрост-ки. …
— Эй, танкист чмуев! — крикнул ему Колька без всякого умысла, просто так. Танкист оторвал глаза от воды, нехорошо осклабился. — Перебрал ты, Козел, вчерась что ли? — Я тебе не Козел, не Козел! Ишь привычку взял!… В Красное счас поедем! Заводись! — Ладно, не Козел, так не Козел, — повел крепким круглым плечом танкист. — А токмо насчет Красного Семен ничего не говорил. — Я, я тебе говорю! Сенька спит покамест! Смотаемся и вернемся!… За бабами… — подобрел вдруг Колька. — И тебе пиписка достанется! …
Денщика словно ветром сдуло. Бочком улеглось молчанье. Говорить с солдатом и его женкой? Невозможно. Молчать далее? Истомишься. Тут снова Аксинья: — Августа пятого дня Евсигнеюшка народился... Сперва — легко шел... А уж опосля и мне, и ему тяжко пришлось... «Голосом берет. Точно, голосом! Говорит словно поет. Сладко так, гортанно. Как на плацу солдатик, от фухтелей изнемогающий. Фухтеля? Да-с. Именно! Фухтелями бы ей для начала и пригрозить. Но это сперва лишь. А потом нежно так, ласково: ид-ди …
K *** [3] Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. В томленьях грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный И снились милые черты. Шли годы. Бурь порыв мятежный Развеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты. В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви. Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное …
Перечитав, я понял: надо оставить все, как было. Новое я скажу о Викторе Петровиче позже, а старое переписывать незачем… История солдата Виктор Астафьев всегда писал правду. Попробуем написать правду и мы. Авось мастер не обидится. Итак. В приречном селе Овсянка, что в Красноярском крае, в 1987–1997 годах была написана одна из лучших повестей XX века. Повесть называется "Веселый солдат". Сперва она появилась в "Новом мире", а теперь вот вышла отдельной книгой. В книге значительность повести видна …
— Ага, значит я на верном пути! Значит книга не врёт! — снова зафыркал старичок. — Ну-с, тогда продолжим! Вот, ясно вижу, идете вы по Петербургу. На вас чиновничья шинель и фуражка с кокардой. Входите в какое-то здание. Швейцар с огромными усами приветствует вас и называет: господин титулярный советник. Вы проходите в комнату, садитесь за длиннющий стол. Вам приносят какие-то бумаги. Но вы ими не хотите заниматься! Вы думаете о младших братьях Модесте и Анатолии, которые неважнецки покуда учатся. …
– Да ты всмотрись внимательней! Арфа-то у них – кладбищенская. На памятниках такие высекают. И песенки еще те: с погоста! – Не скажи. Как быструю грянут – так подымай девчонки юбчонки! – Ты вот чего мне лучше ответь: когда мы из этой норы на свет божий выползем? – А тогда и выползем, когда Новый год до Старого добежит… К стакану зовите Русь! Усек? – Ладно, еще по одной и – в музыкальный зал. Разомнем кости, братка… Витя Пигусов, прикрывая полой расстегнутого пальто треснувшие в неподходящем месте …
– Куда только ОМОН с милицией смотрят. Куда глядят только! – открыл было рот дедок в бекеше, но под грозно взметнувшимся кулаком Радославлева тут же нырнул в переход. Тем временем Мирка-копирка веревку на шее у другой скульптуры уже захлестнула. Веревка протянулась наискосок через весь зал. На ней мигом повис Витюша, тупо заголосил: – Мы сами – милиция! Мы сами – ОМОН! Перекроем все дороги, все трассы! Пущай нам революционные статуи помогут. Они – выдержат! Не то что людишки дохлые, людишки наши …
— О чем речь, — развел руками Алексей. — Ты же подарил мне газовую плиту… Шломо прищурился: уж не разыгрывают ли его? Потом улыбнулся, вошел в дом и вернулся оттуда с чудесным заварным чайничком из дымчатого стекла: — Возьми на здоровье! Было ему немногим за пятьдесят. Словно хасид из притчи, он был подвижен, жизнелюбив и столь тверд в своих убеждениях, что десять лет назад оставил адвокатскую практику в Бруклине и переехал сюда. Как принято у благочестивых людей, он пригласил Таню на исход Субботы …
03.10.2014 23:29